Солнце лениво перекатилось за огромное пушистое облако и все вокруг наполнилось яркими красками. Лис открыл створку окна, впустив в дом порцию свежего, по- вечернему плотного и влажного воздуха. Втянув ноздрями запах дыма, Яся озабоченно посмотрела во двор.

— Нехорошо получилось с платком этим и вообще, с домом, я же говорила, — взяла предмет с подоконника и расправила в раскрытой ладони, провела указательным пальцем по выпуклой букве, и с сожалением поджала нижнюю губу. Свет проникал сквозь невесомую ткань и платок от этого казался волшебным. Сразу вспомнилась история старика и перед глазами возник образ этой женщины.

"Какой она была? Быть может, эти салфетки на столе вышивала сама, а что было дальше? Как они прожили жизнь, здесь, в этом доме? " — с особым вниманием смотрела на весьма несвежие обои, старые часики с кукушкой, "красный" угол с иконами, обрамлёнными белым кружевом.

— Хорош залипать, давай уже к деду пойдем, видишь он баню затопил, — подошел со спины и сверху покосился на платок.

Яся затылком ощутила суетливую волну нетерпения. На самом деле, Илью действительно сильно раздражали чужие семейные ценности: традиции, все эти "напускные" совместные ужины, фамильные брошки, платки и прочая атрибутика. Ему всё это казалось дико искусственным, как будто эти ритуалы помогали насильно скрепить членов семьи.

— Ну правда, неужели тебе не стыдно от всего этого? — обернулась неожиданно и встретилась с ним глазами. По лихорадочному блеску Лис почитал максимальную степень осуждения. Терпеть этого не мог, особенно в такой форме, когда закатывают глаза и по — учительски поджимают губы. Выхватил платок из рук Ярославы, пристально впился в него взглядом, а потом поднял вверх и неожиданно прикоснулся им к губам Яси.

— Вещи надо использовать по назначению, а у тебя рот в картошке, — убрал руку от лица и пренебрежительно швырнул платок обратно на подоконник.

— Офигел?! — задыхалась от негодования и хватала воздух ртом, словно рыбка, пальцы при этом лихорадочно встряхивали предмет в воздухе, стараясь очистить от возможных загрязнений.

— Ты слишком заморочена на вещах, надо быть проще и жить станет легче, — демонстративно расставил ноги в стороны и скрестил руки на груди. Достал сигарету.

— Это их семейная память! — также сложила руки на груди, отзеркалив позу Лиса и сделала шаг навстречу. Не смотря на разницу в росте, Ярославе казалось, что сейчас она на две головы выше, ведь за ней стоит несокрушимая правда. Казалось. Может несколько секунд. А потом его мощная энергетика оттеснила всю решимость назад.

— И что? — членораздельно выдохнул в лоб и скривил губы в противной лисьей ухмылочке. Как только он оказался совсем рядом, вся бравада лопнула, словно шарик под его острым, отрезвляющим взглядом.

— А то, что мой дед говорил: " дерево без корней долго не стоит", понял? — произнесла менее патетично и сделала шаг назад.

— А, может, мне нахрен не нужны эти корни, они тянут к одному месту, а я хочу быть свободным от всех этих условностей, — прищурился и вальяжно покрутил сигарету в зубах.

— Ну как возможно в этом мире одному? Вот что — то случится у тебя, кто поддержит, кто вытащит из беды, денег займет, наконец, я не знаю? Если не семья, то друзья хотя бы..

— И где были все эти люди, когда ты мох жрала и стонала, что сейчас сдохнешь?

— Очень снисходительно, — поджала губы и отвела взгляд. — Если бы кто из них мог, поверь, пришли бы на помощь.

— Угу, — кивнул и поднес зажигалку ко рту. — А ты знаешь, что за все надо платить, а мне вот не нравится, когда меня обязывают. Почти все родаки сначала тебя кормят, поят, за универ платят, а потом с ох**нными претензиями выставляют счет, по которому ты должен "то "и "это"?

Серый дым вился змеями вокруг, словно проникая в мозг, искушая. Яся невольно вспомнила, как мама частенько упрекала дочь за те или иные поступки. Распахнула глаза и в них отразился предательский блеск солидарности.

— Че, вспомнила, как маман тебя на работу прогоняет?

— Жалко тебя, Илья! — отогнала рукой марево дыма и пронзила взглядом, обжигающим, неравнодушным. Чем больше они начинали сближаться, тем сильнее Яся ощущала его эмоциональную травмированность, поняла, насколько " пустотел" его фундамент.

— Себя пожалей, вернёшься к маман, она тебе такой пи**ы даст, что все твои корни затрясутся. Ещё и слиняешь досрочно, под крыло какого — нибудь нового мажора. Тебе, наверное, не привыкать ночами кататься, — затянулся и посмотрел сквозь Ясю.

— Ты жестокий, но я могу тебя понять, — смягчилась, словно прокручивая вчерашний вечерний разговор и вспоминая некоторые детали его прошлого.

Лис сменился во взгляде, ухмылка исчезла с губ и на лице заиграло напряжение. Брови опустились и веки сделались тяжёлыми.

— А меня не надо понимать! Я не нуждаюсь. Жил без этого всего и еще много лет проживу, а вот ты с таким отношением к жизни опять встрянешь.

— У каждого свое мнение, давай не будем спорить. Это бессмысленно, — нашла в себе силы не вступать в полемику.

— Пфф, — выдохнул в воздух ироничную улыбку и кивнул, затушив сигарету о подоконник, буквально в сантиметре от платка.

Вскоре вышел.

Сердце Яси беспомощно сжалось и подскочило к горлу. Рядом с чистым, белым, таким трепетным предметом виднелась неприглядная, черная клякса рассыпавшегося пепла. Как сам он. И все, что он собой нес было пеплом. Эта мысль процарапала острым когтем по сердцу и стало его очень жалко. Еще несколько минут Яся стояла у окна, в вечерней тишине, с полным ощущением вопиющей несправедливости и острого сожаления. В этих обстоятельствах Лис раскрывался куда лучше, чем в лесу и стало ясно, что он совершенно оторван от общепринятых ценностей. Все, чем принято дорожить, он бросал на землю, все, что для многих является смыслом жизни — для него пустой звук. На это было жутко смотреть и в голове не укладывалось, как можно так не любить людей.

" Кто бы говорил.." — внезапно запищала совесть и Яся вздрогнула, вспомнив, как по весне поругалась с мамой из — за платка. Согласилась сходить на Пасху в церковь, а вот платок и юбку старомодную надевать категорически отказалась. Так и шли: Яся с боевым раскрасом, тряся темными кудрями и мама, сгорая от стыда.

Вернула платок на место. Стыдливо склонила голову вниз и тоже вышла во двор.

Дед жил весьма просто, но Ясе сразу понравился небольшой уютный дворик, с чучелом посреди огорода, с покосившейся теплицей, явно построенной из остатков каких- то досок и кусков пластика и множеством цветочных клумб. Все здесь дышало жизнью. Оглядываясь, она прошла мимо вереницы скворечников и улыбнулась. Мягкий, теплый, с легкой розовинкой, свет озарил июльскую зелень и утонул в глазах Ильи. Он был хмур и молчалив. Шел широкими шагами и держал руки в карманах. Моментально перевела взгляд на дверь.

- Давай будем благодарны, а? — предупредительно прошептала, входя на ступени.

— Ага, с особой благодарностью его обчистим и посуду за собой уберем, — на полном серьезе произнес, не глядя на девушку. Она восприняла это за нелепую шутку и только едва заметно покачала головой.

Старик действительно постарался: накрыл стол, чем мог и как мог. На потертой клеенке стояла кастрюля с макаронами. Небольшая керамическая миска, в которой толстыми кусками нарезаны овощи, селедка, усыпанная луком так густо, что было не совсем понятно, селедка с луком, или наоборот. Яся засуетилась, пытаясь помочь. Взялась за хлеб и поняла, что нож настолько тупой, что проще нарвать батон руками. Смутилась, агрессивнее надавливая на рукоятку, наконец, несколько кусков, измятых и покрошенных оказались на столе. Лис молча наблюдал, скрестив руки на груди и оглядывал предстоящую локацию. Вся эта прелюдия была ему совершенно не интересна.

- Петр Николаевич, зарядку, пожалуйста, можно? — наконец, произнес и уставился на деда ангельскими глазами. Яся даже перестала звенеть вилками, застыла. Никогда Лис не смотрел на нее столь мягко и дружелюбно, поэтому хотелось посмотреть на "это" хотя бы так, со стороны.